Комната кружится, кружится перед глазами. Она улыбается. Она лежит на полу. Так по телевизору показывают контуры, обведенные вокруг трупов. Жертв убийств. Вряд ли так стали бы обводить мелом тело умершего в своей постели во время сна. Все кружится. Такое смешное слово! кружится - крутится - тужиться Охх.... Тело свело судорогой боли. Все вокруг продолжает плыть. Она лежит в изломанной позе на полу, а мир все течет в своем направлении - против нее. Ковер дышит сухостью и пылью. Он дышит жесткостью. Он дышит сбитыми костяшками пальцев. Он дышит стертыми в кровь коленками и локтями. Он дышит.... Оххх... На потолке изменчиво, сбивчиво колышутся извилины света. Света, разбегающегося от хрустальных граней люстры. Вчера она мыла ее, и кусочек хрусталя попал ей в глаз. Раз она до сих пор жива, организм принял инородный материал, и сердце скоро превратится в прочный хрусталь. телом-мелом-онемело Потрескавшиеся губы бормочут незатейливые скороговорки. Сквозь она пытается улыбаться. Насквозь. Рвано. Иногда она кашляет, но чаще просто тяжело дышит. Смех тоже выходит кашлем. Кашляющий смех. Бессильная шавка с боком, прорванным крупной картечью. Белая пена с нежным розовым отливом. Закат на красном море. Крабик на белом потолке меняет очертания и все пытается слиться с темнотой, скрыться в ней. Но она не отпускает его... Взглядом. Воздух тяжело выходит из легких. Комната тихо гудит компьютером. Руки беспорядочно гладят волосы, лицо, прижимаются к глазам. Суетливо. В пальцах зажаты, запутались, клочки волос. Комната продолжает кружиться. Она улыбается. Она прижимает холодными ладонями пульсирующие веки.
|