|
|
| 11:47 Тихие берега Тихого океана |
Мы выехали из Монтерея примерно в 12 часов дня. Впрочем, в какой именно момент мы это сделали, определить достаточно сложно, так как на этом участке американского тихоокеанского побережья один городок переходит в другой совершенно незаметно: спасает навигатор в машине и карта в руках. Так или иначе, незаметно для нас Монтерей плавно пересек в местечко под названием Пасифик-Гроув.
Имя этого городишка в 15 тысяч жителей переводится как Тихоокеанская роща. Обе части названия вполне справедливы. Рощи предстали нашему взору скопищем шикарных кипарисов, всех как один склонившихся к земле под действием могучих ветров так, что напомнило падающий карточный домик. Ну а океан…
Пасифик-Гроув стоит в месте, где залив Монтерей выходит в Тихий океан. На одном из маленьких мысиков стоит даже соответствующая табличка. Впрочем, приближение океана чувствуется задолго до нее. Хотя Пасифик-Гроув отделяет от Монтерейского порта меньше десятка километров, волны здесь намного выше. С грохотом они обрушиваются на прибрежные скалы, поднимая брызги метров на пять в высоту и окрашивая прибрежные воды в пенно-белый цвет, в котором растворяются сидящие на скалах чайки. Здесь потрясающая игра света, которая создается белой океанской пеной, зелеными кипарисами, голубым небом и скалами, покрытыми странной сочной травой ярко-красного цвета.
Наш путь лежал к маяку Понте Пиньос – главной достопримечательности Пасифик-Гроув. Белоснежное здание, вопреки ожиданиям, стояло совсем не на побережье, а на холме в нескольких сотнях метров от него. Полторы сотни лет оно освещает путь входящим в Монтерейский залив кораблям, что, впрочем, многие из них не спасло – здешние воды, которые рассекал носом своего корабля еще Фрэнсис Дрейк, славились своей негостеприимностью. В маяке сейчас расположен музей. Миловидная старушка на входе очень обрадовалась, когда узнала, что мы из России, и стала старательно рекламировать нам местные красоты. Последние в общем-то в рекламе не нуждались. Достаточно было посмотреть в окна, чтобы оценить всю прелесть местных пейзажей. Океан, выглядывающий из-за ярко-зеленых полей для гольфа, предстал перед нами в том же самом виде, в котором наблюдали его смотрители этого маяка, чьи личные вещи сохранились в неприкосновенности спустя столетие. Мы увидели даже выпуск “National Geographic” за 44-ый год и тюбик Колгейта, который, кстати, не сильно-то отличается от современного.
Из Пасифик-Гроув мы выехали в предвкушении великолепного путешествия. Воодушевли нас в том числе и молодой олень, прямо перед нами легко перепрыгнувший дорожное ограждение в нескольких десятках метров от маяка. Раньше оленей я видел только в заповедниках и на дорожных знаках…
Наш курс лежал по Семнадцатимильной дороге, которая соединяет этот городок с Кармелом. Дорога эта относится к тем случаям, когда ожидание праздника лучше самого праздника. Дорога на Кармел, без всякого сомнения, даст огромную фору самому городу в плане зрелищности. Недаром она является платной, что для Калифорнии случай нечастый.
Семнадцатимильная дорога интересна уже своим именем – совершенно непонятно, кто назвал ее так, учитывая. что на самом деле, это не одна дорога, а две (одна часть идет через леса, а другая – по берегу океана), а во-вторых, длина ее вовсе не 17 миль, а около 11.
Мы, конечно, ехали вдоль океана. Через каждые несколько миль нас ожидали оборудованные стоянки, с которых можно было наблюдать местные красоты. Стоянки приурочены к живописным мысам, выдающимся в море и в связи с этим открывающим великолепные панорамы. Вроде бы все одинаково – скалы до океан. Но нет, каждая площадка действительно своеобразна.
Мыс Пойнт Джо интересен своей историей – он настолько похож на вход в залив Монтерей, что немало кораблей терпело крушение у его берегов. Остров под названием Птичья скала традиционно является местом сбора местной живности, плавучей и летающей. но так как первая улетела в более теплые края (привередливые – куда уж теплее +20 в январе), ныне на скале хозяйничают тюлени. Весь остров облеплен ими. Когда они встают – наступают на товарища. В результате картина напоминает игру «царь горы»: тюлень на вершине скалы постоянно сваливается под воздействием хаотичного движения своих соседей, а его место занимает кто-то другой. Смотреть на это крайне забавно. И не менее забавно наблюдать за пляжными белками, которые играют в догонялки по камням на берегу. Людей они почти не боятся, и пара белок, напоминающих одновременно сусликов и морских свинок, спокойно резвилась у самых наших ног, и даже позировала, становясь на задние лапы. С точки Фэншелл-Лук виден пляж, где тюлени весной дают потомство. Сейчас он пустой, виден лишь голый пейзаж, раскрашенный все той же ярко-красной травой, придающей берегу сказочный вид.
С Кипресс Пойнт открывается великолепная панорама на кипарисовую рощу. Говорят, равной ей нет нигде в мире. Кипарисы здесь очень высокие и очень красивые. Они производят одновременно впечатление правильности и незавершенности. Правильности – потому что все деревья одного размера и наклонены в одну сторону под действием океанских ветров. Незавершенности, потому что в отличие от наших хвойных деревьев, у них нет верхушки. Кроны сглажены, ровны, кажется, ветер рисовал их по линейке...
А совсем неподалеку, рядом с городишком Пеббл-Бич, находится визитная карточка Семнадцатимильной дороги, а заодно эмблема одноименной курортной компании, которая заправляет всем местным побережьем. Есть у Лермонтова стихотворение про сосну, которая стоит одиноко на диком севере. Мне вспомнилось оно. Но ближе другое, Гумилева: «И в море врезавшийся мыс, и одинокий кипарис…». Кипарис Пеббл-Бич, стоящий на выдавшейся в море скале в отдалении от других деревьев под шквалом ветров, стал здесь настоящим символом несгибаемого мужества. Он простоял на своем мысе 250 лет, и действительно непонятно как. Роща на близлежащем берегу завалена буреломом – есть подозрение, что он не убирается работниками парка для контраста. А кипарис стоит. Сейчас старичка уже со всех сторон укрепляют канаты, не дающие символу упасть. В Интернете некоторое время назад ходили байки, что продление кипарисовой жизни спонсируют компании Кодак и Фуджи. Неудивительно было бы. ведь одинокий кипарис – один из самых распространенных фотосюжетов в мире. Он как будто создан для фотографий. Здесь снимали Ансель Адамс и Эдвард Уэстон. Здесь фотографировались миллионы туристов, и будут фотографироватсья еще миллионы. Скромно вклинился в это число и я со своим незамысловатым Сони. Останется на память…
В Кармел мы приехали уже незадолго до сумерек. Несмотря на жару, темнота в шесть вечера все-таки напоминает о январе. «Кармел, который основали жившие впроголодь писатели и непризнанные художники, теперь стал резиденцией состоятельных людей и дельцов, ушедших на покой», – пишет Стейнбек. Он прав – особняки, стоящие вдоль океана стоят сплошной чередой от Пеббл-Бич до Кармела. Сам Кармел маленький, чистый, аристократический и совершенно непрактичный.
Мы побывали в местной миссии. Испанцы, обучавшие местных аборигенов правильной вере, строили на века, и сейчас миссия Кармел выглядит как новенькая и используется даже под действующую католическую школу. О старине напоминает лишь некая экзотичность узких двориков и круглых фонтанов посреди площади, да старое кладбище на окраине, где под вековыми надгробиями, украшенными морскими раковинами, покоятся миссионеры, старые и новые, от 18-го века и до наших дней.
На прощание мы подъехали к океану. Точнее. к самому океану подъехать не удалось, так как все побережье заставлено особняками с табличками «Частная собственность» – а это здесь пострашнее наших «Остророжно! Злая собака». Мы стояли на холме и смотрели на закат. Солнце скрывалось за мысом, закрывающим вход в гавань Кармел. Небо окрасилось в оранжевый цвет. Такой же яркий и праздничный, что и все эти места на побережье, которые мы посетили. Как же американцам повезло – такая красота только для них. Здесь нет туристов со всего мира, нет столпотворений, нет нагромождений сувениров и закусочных, нет пьяных выходок отрывающихся иностранцев. Степенные яппи из Силиконовой долины, семьи из Сан-Франциско и Сакраменто да стайка студентов-дайверов – тишь и благодать. Все эти люди отдыхают спокойно и позволяют отдыхать другим. а главное – не мешают природе. Наверное, поэтому тюлени и морские львы спят прямо на балках причала в заливе Монтерей.
Оригинал здесь
|
| | Цитата || Печать || Комментарии:0 | |
| Нет комментариев к выбранной записи. |
|
